Фронтир — общее описание

Фронтир

 

Отредактировано JBravo

Выдержки из статьи: «Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах» / Замятина Надежда Юрьевна — аспирантка географического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова./

В трудах американских историков пограничная зона освоения новых земель (ее принято назвать фронтиром — от английского «frontier», буквально означающего «рубеж, граница») почтительно представляется «воспитателем» нации.

Фронтир: где это?

В строгом смысле фронтир — это зона освоения; точнее, территория, социальные и экономические условия которой определяются идущим на ней процессом освоения. Американский историк Ф. Тернер, введший в науку само понятие фронтира, называл его «точкой встречи дикости и цивилизации».

В США подобную зону освоения часто воспринимают как временную линию, поскольку освоение территории не слишком задерживалось. Вслед за первопроходцами быстро приходила цивилизация. Фронтир определяли, например, как границу между проданной и «ничейной» землями, границу резерваций, наконец, границу между самыми западными штатами и самыми восточными «территориями» (territory — это название административной единицы с особым статусом; чтобы получить статус штата, та или иная «территория» должна была иметь определенную численность населения). Термин «фронтир» официально применялся также для обозначения линии, ограничивающей территорию с плотностью населения менее двух человек на одну квадратную милю.

Фронтир — зона особых социальных условий, а не граница территории, находящейся под юрисдикцией государства, и уж тем более не граница территории, разведанной его жителями (несмотря на этимологию происхождения самого термина и квазилинейность этой зоны в США.

Люди фронтира

На краю обжитой территории США оказывались люди определенной закваски: волей чрезвычайных обстоятельств, из-за неумеренных амбиций или просто непоседливого характера «вытолкнутые» из традиционного общества своей страны. Это отчаявшиеся бедняки, вроде хронически страдавших от неурожаев ирландцев и обитателей лондонского «дна», религиозные сектанты, ссыльные, лишенная наследства часть английского дворянства, предприимчивые дельцы и просто авантюристы.

Пожалуй, самая яркая особенность фронтира, отличающая его от остальной территории страны, — свобода. Свобода от устоев и традиций (общество состоит в большинстве из приезжих, еще не устоялось — нет и устоев), от классовых или сословных условностей, а при желании — и от своего прошлого. Свобода от каких бы то ни было государственных, общественных, правоохранительных органов. Свобода для всех: жителям фронтира приходилось уважать свободу друг друга, поэтому здесь царила стихийная демократия. Свобода позволяла легко воспринимать новое (как в общественных отношениях, так и в быту), ибо с переездом на новые земли был поломан и традиционный образ жизни.

Уникальное свойство — обладание свободой — ощущалось и ценилось многими жителями фронтира: в собственных глазах свобода делала их привилегированным классом. Это приводило к тому, что, при случае, люди не боялись подняться за свою свободу с оружием в руках.

«Вера в прогресс — важнейшее свойство, которое англо-американские фронтирмены время от времени демонстрировали своим мятежным духом, дававшим себя знать, как только их самостоятельность (freedom of self-advancement) оказывалась под угрозой. Восстания стали возникать уже в начале XVII века, когда первые переселенцы из Англии осознали, что Новый Свет требует новых порядков».

Привычка к свободе, самоуважение сочетаются в жителях фронтира с сильнейшим индивидуализмом. Борьба с суровой природой отразилась… не одним одичанием и огрублением, а воспитала отвагу …привычку действовать в одночку и самоуверенность»
Развитие этого качества на первый взгляд кажется странным. Суровые условия существования в диком краю требуют, наоборот, объединения усилий — например, при совершении дальних переходов, при борьбе с неприятелем, при раскорчевке леса и т.д. Исторические документы свидетельствуют, что мало кто действовал в одиночку. «Фронтирмены» проявляли завидное умение при необходимости объединяться во временные коллективы (ассоциации, клубы, отряды, ватаги, банды), оставаясь при этом, что называется, «себе на уме».

В подобной индивидуалистической среде мала роль каких бы то ни было общественных норм. Во многих случаях слабела и роль религии. Даже если на фронтире оказывались религиозные фанатики, их обряды и институты менялись в сторону упрощения.

«Набожности прихожан хватало, чтобы пройти до церкви пять или шесть миль; на преодоление больших расстояний — в 10 или 15 миль — требовалась более пылкая вера. …Обширность пространства совершила в Виргинии то, на что в Англии потребовались десятилетия теологических споров. …Виргинцы неосознанно «очищали» англиканскую церковь от присущих ей иерархичности и чрезмерного внимания к обрядам… но пространство не только «очищало» религию, оно во многом охлаждало ее пыл».

Естественно, снижались и требования морали. Фронтир прославился распущенностью нравов и, как сказали бы современные социологи, «тяжелой криминогенной обстановкой». «Нехватка женщин приводила к понижению уровня половой морали и, безусловно, способствовала огрублению нравов…». «Некоторые рассматривали головорезов как просто участников распространенных в древности судебных поединков, но на современный американский лад». Целью жизни для многих переселенцев было обогащение.

Фронтир и страна

Жаждущие легкой наживы не случайно попадали на фронтир. С одной стороны, эту легкость обеспечивало отсутствие должного государственного и какого-либо иного контроля. Даже состоявшие на государственной службе сплошь и рядом «богатели многим богатством, а государю приносили от того многого своего богатства мало», иначе говоря, бесстыдно обворовывали казну. Обман, грабеж, в более цивилизованном варианте — финансовая авантюра, взятка — неотъемлемые спутники фронтира.

С другой стороны, огромные территории оставались зачастую незаселенными до открытия их богатейших ресурсов. Не просто облегченные условия для махинаций и разбоя, но и реальные природные богатства были нужны территории, чтобы стать местом кипучей деятельности. Богатство территории фронтира тем или иным ресурсом, как правило, определяло его роль в экономике страны. Это внутренняя колония: поставщик ресурсов и потребитель продукции промышленности более развитых территорий.

Американские окраины поставляли сначала табак (в XVII веке служивший одной из основ экономики страны), потом хлопок, зерно, золото и серебро, наконец, во второй половине XIX века, мясо.

Сущность фронтира

Можно было бы дать определение фронтира как территории, исключительно богатой каким-либо ресурсом и потому полной всяким «алчущим добычи сбродом. Биллингтон определяет фронтир как «географический регион, где низкая плотность населения и обычно богатые и слабо разработанные природные ресурсы обеспечивают исключительную возможность для улучшения социального и экономического статуса мелких собственников».

Фронтир, порубежье представлялись землей обетованной, землей надежды. Как правило, это была надежда на улучшение экономических условий, но нередко — и надежда на обретение свободы (физической или духовной, как в случае со старообрядцами, пуританами и представителями других религиозных течений, многочисленных на фронтирах), надежда начать новую жизнь. При этом реальные условия фронтира в расчет не брались — о них просто не было известно. По словам одного из американских писателей, Дж. Стюарта, «дух романтизма опередил пироги Льюиса и Кларка, которые первыми пересекли мутные воды Миссури… Благодаря Ж.-Ж. Руссо наши поэты и романисты стали взирать на Запад как на дикие, но прекрасные просторы, где человеку дышится свободно».

Так мы подошли к основному «родовому признаку» фронтира — его неопределенности, неустоялости, неустойчивости. Пожалуй, это и стоит принять за основную характеристику фронтира. Здесь истоки всех перечисленных социально-экономических явлений. Фронтир манил своих будущих обитателей, поскольку был загадочен, и каждый мог возлагать на новые земли любые, самые смелые надежды. Как заметил известный исследователь американского характера Д. Бурстин, «если бы Америка не оставалась таинственным континентом в течение почти всего первого века своего национального существования, то едва бы американцы смогли стать столь жизнеспособными и энергичными. Америка питала такое обилие надежд, поскольку являлась притягательным объектом для иллюзий».

Конечно, фронтир — комплексное, многогранное явление, и ему можно было бы дать развернутую «многоэтажную» характеристику, где были бы упомянуты многочисленные экономические, социальные и политические аспекты. Однако я считаю более предпочтительным комплексный подход к проблеме, а именно поиск ответа на вопрос: «Почему здесь так?». Наиболее подходящий, на мой взгляд, ответ уже дан: «Здесь все неустойчиво». Отсюда следует определение: фронтир -это зона неустойчивого равновесия.

Попытки организовать, упорядочить фронтир, поставить его под контроль, как правило, оканчивались крахом. В США, например, провалилась попытка организовать на границе Пенсильвании цепь поселений «воинственных фермеров», которые в обмен на налоговые льготы обязались бы охранять внутренние территории от индейцев (т.е. создать своеобразный аналог казачества). «Воинственные фермеры», однако, не пожелали охранять кого-либо, кроме самих себя.

В более поздние времена, в XIX веке правительству США не удавалось полностью поставить под свой контроль заселение окраин. Вспомним американских скваттеров (самовольных захватчиков земли).

Фронтир существует только по своим собственным зыбким, неписаным законам, иначе это уже не фронтир. У него своя логика, свои правила. Как перегретый газ нельзя описать по законам, верным для обычного газа, так нельзя понять фронтир, основываясь на стереотипах жизни «большого» общества.

* * *

Вспомним еще раз характерный «портрет» человека фронтира. Гордый вольный индивидуалист, авантюрист, легко идущий на риск восприятия нового, стихийный демократ. Такие качества как нельзя лучше подходили для жителей молодого государства США.

Американский образ фронтира: «земля обетованная»,

Собственно говоря, вся Америка изначально воспринималась европейцами как место для реализации какой-либо мечты (т.е. как «утопия»). «Как состояние ума и как мечта Америка существовала задолго до того, как ее открыли… С первыми сведениями о Новом Свете возникло ощущение, что эти мечты и стремления становятся фактом, географической реальностью, открывающей неограниченные возможности».

Только что окунувшаяся в эпоху Просвещения Европа была полна самыми разнообразными идеями о новом обустройстве мира. И если в самой Европе для воплощения этих идей в жизнь требовались революции, то «нецивилизованная» Америка представала в глазах европейцев «чистым листом» для творчества. И они поехали за океан — творить.

В качестве иллюстрации к идее Америки как реализованной утопии чаще всего приводят пример пуритан-протестантов, обосновавшихся в колонии Массачусетского залива. Как следует из текстов пуританских проповедей, они считали себя избранными Господом для «строительства Града на Холме» (т.е. демонстрации остальному миру образца праведной жизни).

Еще одним «святым экспериментом» была колония квакеров Пенсильвания; колония Мэриленд задумывалась ее владельцем лордом Балтимором как «храм для гонимых английских католиков».

Мечты поселенцев Виргинии и Каролины были в буквальном смысле более приземленными: их интересовали благоприятные условия для земледелия. В их глазах неведомая земля являлась настоящей «скатертью-самобранкой»: «Глубокое отвращение ко всякой работе гонит людей в Северную Каролину, где изобильная природа и горячее солнце позволяют им бездельничать всю жизнь… В мягкую погоду они стоят, опершись на изгородь, окаймляющую кукурузное поле, мрачно раздумывая, не стоит ли немного разогреться с мотыгой в руках, но обычно находят предлог отложить это занятие до другого случая», — рассказывал один из первых американских писателей.

Джорджия, основанная в 1732 году, была местом осуществления филантропической утопии Дж. Оглторпа. Она предназначалась для поселения бедняков, доведенных по причине несчастий или недостатка работы до крайности (правда, предварительно они доказывали свое трудолюбие и трезвость). Быт будущих американцев был расписан буквально по мелочам, вплоть до указаний, сколько мыла и лампового масла следует выделять в год колонисту в зависимости от пола и возраста.

Впоследствии открытая земля вновь и вновь воспринималась как место для осуществления очередной идеи. По сути, создание каждого нового штата было очередным воплощением идеала — как он представлялся первым жителям. Каждый штат устанавливал свои собственные законы, порядки и даже образ жизни (например, мормонский штат Юта одно время боролся за разрешение многоженства; правда, официально новый штат был признан только после отказа от этой затеи).

Но самым грандиозным из проектов, воплощенных на американской земле, оказалось создание нового типа государства. По представлениям отцов-основателей, небольшие размеры государства обеспечивали условия для демократии, большие -для международной безопасности. Так были созданы Соединенные Штаты, сильный союз небольших демократических штатов, и новая форма государственного устройства — федерация.

Гордость от сопричастности великому делу самостоятельного конструирования судьбы целой нации — особое выражение патриотизма американского народа. По-хозяйски придя на новый континент, поселенцы Америки не только освоили землю — они «создали» на ней новое государство по своему вкусу, отмахнувшись от опыта метрополии. Они были исполнены идеей «self-made», «сделать себя самостоятельно» с момента собственного рождения. «Эмиграция и поселение были осуществлены за счет нашей собственной крови и состояния без помощи богатств или мощи Великобритании», — так гласил первый вариант Декларации.

Американские пионеры считали себя не столько первопроходцами, сколько творцами-экспериментаторами. Вольное приграничное население по собственной (!) инициативе формировало государственный аппарат новых штатов, чтобы не жить в царстве ножа и револьвера (как было сказано на одном из «учредительных» митингов в лагере золотодобытчиков в Кордильерах). Будущие американцы пришли на новый континент как хозяева и, что важно, сами знали об этом.

Подобным установкам соответствовали условия фронтира с его свободой, индивидуализмом, равенством: идеалы нового государства совпали с реалиями жизни фронтира. Так фронтир стал американским национальным символом.

 

Рубрики: История | Фронтир← История родеоПерестрелка в ОК Корале →

Обсуждение закрыто.